Опыты жизни. Психологические эссе - Анна Кирьянова

Про плохое зрение

У меня очень плохое зрение. Но на приеме я всегда без очков. Наденешь очки – будешь хорошо видеть человека. Но другое будешь видеть плохо. Вы понимаете. Поэтому, если я с вами не поздороваюсь – не обижайтесь. И если радостно брошусь к вам – не удивляйтесь. В целом мне довольно комфортно в моем мире размытых обликов и ясных душ. Хотя после одной истории я на улице очки не снимаю. Папа моего однокурсника был профессор. Преподавал у нас в университете на первом курсе. Лысый, в очках, небольшого роста. А стал дворником. Жизнь полна превратностей. И даже не совсем дворником, честно говоря. А в контейнерах принялся искать нужные вещи. Очень печально. Усы отрастил, чтобы его не узнали. И каждое утро шарился в контейнере, у меня во дворе. Я делала вид, что не узнаю его. Из деликатности. Смотрела сочувственно только. Выносила бутерброды и аккуратно клала на бордюр. Конфетки там, пряники. Потом здороваться стала осторожно. А он – со мной. Потом потихоньку стали разговаривать. Как, мол, дела. Как погода. Много ли хороших вещей нынче в помойке. И уже утренний визит на помойку стал обязательным дружеским визитом. Беседуем. Он стал помаленьку раскрывать душу. Что сын Александр пьет горькую. Запоями. Не работает. Все философствует. Лежит пьяный и философствует. Это меня как раз не удивило – мы же на философском учились. Но то, что стал пить – ужасно. Политолог, социолог – и так опустился. С папой стал плохо обращаться и отбирать пенсию. И вот – папа на помойке. Злой рок, удары жестокой судьбы. И мы с бывшим профессором стали друзьями. Позавтракаем у контейнера, я на метро, он – снова за работу. Улыбаемся, машем друг другу. А потом я встретила однокурсника. В метро. В костюме, при галстуке. Вышел из запоя, видимо. Надел маску приличного человека. Я с ядом в голосе спросила, как папа поживает. Он ответил, что папа во Франции, на симпозиуме. Я говорю, мол, давай ко мне зайдем на минутку. Кое-что покажу интересное. И поговорим о твоем будущем. О лечении от страшной болезни, которая разрушает и тебя, и твоих близких. Однокурсник испугался. Я могу быть убедительной. И мы вышли из метро и пришли на помойку. Где бывший профессор сортировал вещи. И закусывал. И я подвела однокурсника к контейнеру и сказала: «Вот твой папа». Очень трагично получилось. Как в индийском кино. А, если бы я очки носила, ничего бы не вышло. Потому что это был не папа. То есть, папа какого-то другого Александра, пьяницы и дебошира. И вовсе не профессор истории. Хотя история как наука его привлекала. Он много читал исторических книг в тюрьме. Недоразумение выяснилось, и мы даже долго беседовали об истории и политике. О беспутных сыновьях и родительском горе. И расстались друзьями, конечно. А потом я переехала в другой дом. А мнимый профессор устроился сторожем в лесопарк. А однокурсник избегает меня, наверное. Я его давно не видела. Впрочем, я вообще плохо вижу. В обычной жизни.

Дилемма

– У меня проблема выбора, – так она говорила серьезно и с расстановкой. – Сейчас я могу закончить третье высшее образование и получить должность исполняющей обязанности заведующей отделом. Это принесет повышение зарплаты на тридцать процентов. Примерно. Плюс премии. В то же время, диссертация практически написана, и можно двигаться к защите, сменив научного руководителя. Сменить научного руководителя необходимо в связи с перестановками в ученом совете. Кроме того, необходимо внести некоторые уточнения в сам текст, особенно в тезисы. Защита может состояться не ранее, чем через год. За это время я могла бы экстерном сдать кое-какие экзамены и практически получить третий диплом. Теперь встает вопрос ипотеки. На данный момент я имею двухкомнатную квартиру. Которую необходимо поменять на квартиру большей площади, желательно – таун-хаус. В связи с чем мне придется взять в банке определенную сумму, что выбьет меня из намеченной колеи – необходимо поменять автомобиль на более хороший. Поскольку новый социальный статус в роли исполняющей обязанности заведующей отделом предполагает наличие автомобиля брендовой марки. Что первостепенно – улучшение жилищных условий или автомобиля? И достаточно ли будет прибавки к зарплате, чтобы выплачивать кредит?

Я себя почувствовала, как при решении задачи по высшей математике. Хотя у меня и с алгеброй были трудности. Тем более, девушка нарисовала графики для наглядности. И разделенные на секторы кружки с цифрами. И еще какие-то топографические карты. И всем этим стол занят от края до края. И вдруг она поверх всех этих схем, графиков и карт хлопает такой фотографией. Красивого брюнета с усиками и нахальным взглядом карих глаз. С бокалом чего-то искристого. И добавляет:

– Или другой вариант. С этим вот удачливым игроком в покер свалить на полгодика в Таиланд. Хату сдать. «Диссер» отложить. Надоело. Тем более, Аркашка замуж зовет, а не просто так. А я в Таиланде никогда не была. И замужем – тоже. А мне тридцать…

Два года прошло. Недавно с Аркашкой и я познакомилась. Он на прием приходил. И показывал фотографию толстенького младенца. В карты ему по-прежнему везет. И в Таиланде они неплохо устроились. Вот будут деньги – я тоже в Таиланд слетаю. Они говорят, там хорошо…

Ноев ковчег

Вчера мы выбирали главного. В башкирской деревне. Ко мне подошли и предложили принять участие в выборах главного. В маленьком курултае. Который состоялся в подвале, в семь часов вечера. Собрались все жильцы. Выбирать было нетрудно; чего голову ломать? Один только человек претендовал на этот важный пост. Мы сидели в подвале. Тусклый свет. Бетонные стены. Лавочки. Седовласый крупный мужчина спокойно и раздельно сказал, что главным будет он. Наступают тяжелые времена. Некоторые лишатся работы. Некоторым будет не хватать денег. Продукты стоят очень дорого, и будут стоить еще дороже. А в доме надо ремонтировать крышу и проводку. Все старое. Мы не будем платить за капремонт, который обещают сделать через двадцать лет. А будем собирать деньги и ремонтировать дом. А подъезды закроем на ключ, чтобы злые судебные исполнители не смогли зайти. И будем охранять дом силами жильцов. И сторожить наши цветники и клумбы, которые мы разбили прошлым летом. В подвале мы сделаем библиотеку и бильярд, чтобы отдыхать и развиваться. И турники. Пусть другие боятся кризиса. Нам бояться нечего. У председателя сельсовета он возьмет разрешение, чтобы разбить большой огород. У нас будет картошка и все остальное. Овощи мы будем хранить в подвале. Будем собирать грибы, ягоды и целебные травы. Он лично их всегда собирает. И нас научит. Охотники будут ходить на охоту. У многих есть ружья. А рыболовы – ловить рыбу. Среди жильцов есть врачи, слесари и электрики. Мы справимся. Он за свои семьдесят девять научился справляться. А если кому-то будет совсем плохо, мы поделимся с таким человеком, чем можем. Так мы проживем тяжелые времена, все вместе. Главное – прибираться в подъезде и делать припасы. И починить проводку. Не надо бояться. На самый крайний случай у нас есть отличный вместительный подвал, где мы от всего можем укрыться. А он лично уже подал заявления в суд, прокуратуру и различные инстанции, чтобы наш дом оставили в покое. Мы сами разберемся. И с управлением, и с собственностью. А пока следует сохранять спокойствие и оптимизм. К августу все уляжется, и нефть поднимется в цене. Злые будут наказаны, а воры – изобличены. Главное – отстоять свой дом. А он будет главным, что означает – он будет за все отвечать. И в тусклом подвальном свете люди заулыбались и зашевелились. Даже светлее стало. Хорошо, когда есть главный. Который за все отвечает. Проголосовали единодушно.

«Дежа вю»

Я не люблю Кронштадт. Это прекрасный город, но с ним связана странная история. Там со мной в детстве происходило много странных историй, но об одной я помню всегда. Я приехала в этот город впервые в 11 лет. Остров. Военная крепость. Канал. Казармы. Пристани. Корабли. Старые каштаны и клены в осенней золотой листве. Ощущение, что я знаю этот город и была здесь, было таким сильным, что мне стало нехорошо. Но я скрыла свои удивительные чувства – я до сих пор многое скрываю. И попросилась погулять. Я пошла по улице, свернула за угол, еще немного прошла по другой улице и остановилась перед старинным домом. Почти весь Кронштадт тогда состоял из старинных домов. Подняла голову и стала искать нужное окно. Нашла. И увидела того, кого и ожидала увидеть – седоватого худого мужчину. Он просто стоял и смотрел на меня глубоко посаженными глазами. В какой-то темной одежде, похожей на халат. Мы смотрели друг на друга довольно долго. Чувство глубокого горя и печали передалось мне. Затем мужчина в окне – «старичок» – отошел вглубь комнаты и исчез из виду. Я вытерла слезы и тихонько пошла домой, ни разу не сбившись с пути. Безмерная жалость и грусть переполняли меня. Потом я много раз ходила к тому дому, но в окне никого не было. Я и не стала ходить. Происходили другие загадочные и странные истории, о которых я еще расскажу. Но эта была мучительной. Я точно знала, где дом, где окно, как должен выглядеть «старичок». Даже повторять не буду, что никогда до этого не бывала в Кронштадте. Прошло много-много лет; больше тридцати. И я решилась посетить город моего детства с экскурсией. Купила с мужем билеты и поехала на автобусе – теперь остров соединен с Санкт-Петербургом дамбой. Я хотела преодолеть свои воспоминания и спокойно посмотреть на казавшийся мне таким трагичным город детства. Экскурсовод торопливо рассказывал знакомые вещи. Показал уродливое «дерево счастья», которое специально соорудили для туристов – желания загадывать. Морской Собор. Корабли и каналы. А потом мы подъехали к тому самому дому. И равнодушным голосом экскурсовод рассказал, что в этом доме жил Иоанн Кронштадсткий. Проповедник и святой. И однажды жители города его сильно побили, в связи с чем больной Иоанн Кронштадтский проповедовал из окна своей квартиры. Вот из этого окна…